Об одном интересном человекеЭссе«Я пил из черепа отца
За правду на земле
За сказку русского лица
И вечный путь во мгле
Вставали солнце и луна
И чокались со мной
И вспоминал я имена
Забытые землёй.»
Юрий Кузнецов
Так получилось, что мои первые публикации были посвящены поэтам, к сожалению, уже ушедшим в мир иной. Это Геннадий Шпаликов, Игорь Жданов, Владимир Калмыков, Юрий Кузнецов. И если первые трое близки мне по «кадетскому братству», то великий Юрий Кузнецов наиболее близок мне по духу. Сегодня судьба свела меня ещё с одним литератором, прежде всего, как я считаю, поэтом, моим ровесником, творчество которого я только начинаю постигать.
Я познакомился с Юрием Михайловичем Лощицем 18 февраля 2010 года в Литературном институте им. М. Горького на четвёртой научно-практической конференции, посвященной творческому наследию Ю.П. Кузнецова.
На этой конференции я выступал с докладом «Куба и Юрий Кузнецов».
Я слышал, что есть такой известный писатель, но лично с ним знаком не был и с творчеством его не соприкасался. С этого момента началось моё общение с этим известным русским писателем, поэтом, публицистом, секретарём Союза писателей России. Когда Юрий Михайлович узнал, что я работаю в театре на Перовской, он сообщил, что живёт рядом, в Новогиреево, давно знаком с нашим театром, но в последнее время там не бывал. Я пригласил его в наш театр и он посмотрел моноспектакль «Тарас Бульба» Н.В. Гоголя в исполнении Виктора Никитина с участием студии «Травень». Кстати, это мой любимый спектакль в Театре на Перовской. Спектакль Юрию Михайловичу понравился и с этого момента начались наши с ним дружеские отношения. При личной встрече у него дома мне были подарены две книги: сборник стихотворений «Величие забытых» и прозаический сборник «Полумир». Во время нашей беседы обнаружилось, что наши жизненные пути могли пересечься ранее, но не случилось, ибо мы в конце 40, начале 50 годов жили совсем рядом в районе Покровское-Стрешнево, о чём Юрий Михайлович написал в повести «Послевоенное кино». Пишу своё эссе под впечатлением личных встреч с Юрием Михайловичем, прочтения повести «Послевоенное кино», романов «Унион», «Полумир» и поэтического сборника «Величие забытых», но касаюсь в основном его поэтического творчества, ибо поэзия мне всё-таки ближе.
Посмотрите, какое удивительное, настоящее русское стихотворение:
«В ночном лесу сухой и хлёсткий выстрел.
Невольно вздрогнешь, пятясь на крыльцо.
Какой мороз над прорубями вызрел!
Наждачный воздух так и трёт лицо.
Но нам не привыкать к земной остуде.
Моргают угли, печь раскалена.
Отдельно спят леса, отдельно – люди,
отдельно зрит в пустых полях луна.
И кот поёт, и самовар вздыхает
о путнике, что не стучится в дом.
Так наша жизнь, куда идёт, не знает
меж древней стужей и родным теплом.
Хочу подчеркнуть, как я считаю, главные черты поэтического творчества Юрия Лощица – русскость, славянское единство и вера в бога.
Некоторые стихи, как откровение. Пишет он ничего не боясь, не всегда придерживаясь стихотворных канонов, а получается сильнейшее воздействие на душу человека, особенно русского, который со слезами переживает то что происходит сегодня в славянском мире. Почитайте: «Март», «Чист», «Класс», «Приметы любви», «Крестовая строка», «Перечень кораблей», поэму «Задворки».
Каких только тем не касается в своих стихах Юрий Лощиц – Бог, Россия, наша история, славянский мир, любовь к женщине, армия, друзья. Думаю, что по каждой теме надо дать иллюстрацию небольшим количеством стихов.
О боге.
«Как может камень породить?
Как золоту из золота разлиться?
Что может на земле вода творить?
Она лежит, бездумная,
или, безумная,
с горы стремится.
Но Он – творит; из камня, из воды.
Он все составы до песчинки взвесил,
наклеил чешую и плавники подвесил.
Ползут двустворки, скользки и тверды,
На известковом слажены замесе».
И ещё:
«Он видел великую кровь.
Тяжелая липкая в пене.
И Божия Матерь покров
Несла, погрузясь по колени
В тот хлывень,
в тот жаркий поток,
и горько, родная рыдала.
Но было всё мало им, мало».
О России и русском народе.
«Лень-матушка, тепло в твоей утробе.
Пущу слюну, калачиком свернусь.
Отсюда слыхом не слыхать о злобе
дня или ночи, поглотивших Русь.
У нас блажен зевака беззаботный.
Что ему подвиг или ратный труд?
Пока звучит зевок его вольготный
враги друг другу глотки прогрызут.
Пока он спит, о матери вздыхая,
копя силёнки на соседний век,
не станет ни мамая ни шахрая,
и всю беду завалит вечный снег».
А вот его отношение к нашему народу. Смотрите, как, верно, а написано это в конце 80-х годов:
«Эгей народ, ты где, куда ты сгинул?
Дверь избяную позабыл замкнуть?
Какой ещё, скажи, железный стимул
тебя погнал с утра в неясный путь?
Что там маячит? Серые плотины?
Дрожащий рельс над вечной мерзлотой?
Сверхурожай жевательной резины?
Девятый вал пшеницы золотой?
Ты где? Иные выручаешь страны,
свою опять не ставя ни во грош?
Иль пялишься в домашние экраны
И в них себя никак не узнаёшь?
Собрать тебя – да нету колокольни.
Да и расслышишь ли набатный гуд,
когда секретные грохочут штольни,
футбольных игрищ кратеры ревут?
Эгей, народ, пусть заблужусь и сгину,
но я тебя впервой не узнаю.
Прости отчаянье худому сыну,
но ты, как я, похоже, на краю.
Я знал тебя в обмотках Сталинграда,
в лаптях Толстого, в латах Ермака.
Какая же бетонная преграда
теснит твою судьбу, народ-река?
Иль правда мы душою обмелели,
не в силах вынесть вековой тоски,
и вот скользим без воли, на пределе,
чтобы в иные влиться языки?
Неужто дымом обернулась слава
Берлина, Дона и Бородина?
Иль в правду проржавела ты, держава?
Или народная прихлынет лава,
огнём страдания закалена?
Но слышу: «Перестань гадать!
Так – было.
Так было, было, было – тыщу раз!
Но нам судьба ещё не разрешила
последний распечатать русский сказ».
Хотелось бы верить поэту, что ещё не всё потеряно.
Продолжение в следующем сообщении
